Летний отпуск я решил провести у деда в деревне. Бабушка умерла год назад, и деду было очень тяжело коротать в одиночестве свои последние годы.
Вместо когда-тио сильного живого старика меня встретил дряхлый дед, осунувшийся, похудевший. Борода клочьями свисала, из глаз пропал блеск. В доме было запустение, с потолка свисала паутина, почти всё покрылось слоем пыли. Где-то в углу я даже заметил мышь.
- Ужинать будешь? Я-то сам почти не ем уже, у меня и нет, наверное, ничего…
Кроме уже зачерствевшей буханки хлеба у деда и вправду ничего не было. Хорошо, что мне хватило ума захватить продукты из города. Я быстренько приготовил макароны по-флотски, и мы сели за стол. Дед и вправду почти не ел, лишь ковырялся вилкой в тарелке.
- Одиноко тебе здесь без бабушки?
- Одиноко? – эхом откликнулся дед – Нет, этого мне не дают.
- Соседи?
- Да нет, с этими алкашами я давно не общаюсь. Это другие меня одного не оставляют. Ночью ко мне приходят.
- Это кто ещё к тебе приходит?
- Хотел бы я это знать…
- Как они выглядят-то?
Дед задумался. Потом медленно, словно взвешивая каждое слово, произнёс:
- Вроде и на людей похожи, а другие. Головы как луковицы и лиц на них не разберёшь. Три месяца со смерти бабушки твоей прошло, и они приходить начали. Всегда в полночь, когда я сплю уже. Придут и стоят, смотрят.
Что-то это на деда моего не похоже. На сумасшедшего он не похож, а болтуном и краснобаем он никогда не был. Но при этом быть такого не может. А дедушка между тем продолжал:
- Издеваются надо мной как хотят. То песни-пляски затеют вокруг кровати, спать не дают. То за волосы таскают. То начнут вещи разбрасывать, всё с полок скидывать.
А в доме-то и правда бардак.
- Когда плохо мне, ничего не делают. Сядут вокруг и сидят смотрят. А если хорошо себя чувствую, всё сделают, чтобы плохо стало. Ты ночью спи, не выходи никуда.
- Ты что дедуль, давай я лучше у тебя посижу. Чтобы не доставал никто.
- Нет, ты лучше спи, не дай Бог – тебя ещё заметят!
С этими словами дед тяжело поднялся и пошёл к себе, кряхтя и опираясь о стены. Я доел свой ужин и тоже отправился на боковую. Комната, где я провёл своё детство, теперь не вызывала ничего кроме печали. Стены покорились плесенью, по углам пышным кружевом висела паутина. Ночью. Я не слушал ничего, кроме дедушкиного храпа и тиканья часов. Так и не дождавшись полуночи, когда, по словам деда, к нему приходили «другие», я заснул.
С утра дедушка был ещё мрачнее и грустнее.
- Всё. Недолго мне осталось. Я начал лица их видеть. Бабушка тоже жаловалась, что ей по ночам люди спать мешают. Я всё с ружьём ходил, думал дети соседские хулиганят. Она мне говорила, что людей этих знает, но никак не вспомнит. А теперь и я их вижу. Значит, недолго ещё жить мне.
Все две недели моего отпуска дед лежал в своей комнате, выходил редко, ел мало. Толь один раз он оживился – когда встали старинные часы с кукушкой. Он считал, что они боятся кукушки, и только она мешает его забрать. Часа два он отвёрткой ковырялся в механических внутренностях, пока кукушка опять начала куковать.
Я вернулся в город. А через несколько дней дедушка умер. Я до сих пор не знаю, были ли эти «другие», или это всё лишь плод расшатавшейся стариковской психики.
Вы должны войти, чтобы оставить комментарий.