Ты ни в чем не виноват...

1588716427-z1.jpeg

Уже давно и надежно он был женат на другой женщине. И эта, другая женщина, хорошо к нему относилась и была ему очень дорога. И дети от этой, другой женщины, были для него самыми любимыми и родными…

Но почему-то, время от времени, он вспоминал те смуглые вечера в дешевом бельишке в съемной квартире, незамысловатую еду, которую всегда приходилось ждать после прихода с работы, мягкий нос, который терся о его бороду и длинные кукольные ресницы, которые загибались вверх без всяких ухищрений

Та, первая любовь спокойно и тихо стерлась из его жизни и воспоминаний, и только иногда, совершенно случайно, он замечал в других женщинах какие-то отдельные черты, связанные с ней, и внутренне вздрагивал, как от неожиданного прикосновения.

Иногда где-нибудь в метро или на улице он видел движение чьей-то руки или поворот головы или пожимание плечами или взгляд, направленный на спутника или спутницу, или аромат духов, или цвет волос  - и все это напоминало какие-то отдельные черты той Оли, которая осталась в его мимолетных ощущениях.

И когда к нему в отдел пришла новая сотрудница, которая часто разбавляла свою речь фразами «если можно так сказать» или «я, конечно, могу ошибаться», он опять вспомнил, что та, другая Оля тоже говорила так, как бы заранее извиняясь за возможную неправоту.

Вот так, совсем недавно, они с женой шли от метро к своему дому, мирно беседуя о чем-то домашнем и теплом. Кажется, речь шла о том, что по-быстрому, можно пожарить картошки – пока ты чистишь, я сделаю салат, и ужин готов. И они шли, и речь шла.

А навстречу им тоже шла молодая мама с девочкой лет пяти, и эта маленькая девочка в кружевном платье старательно выговаривала маме:

- Добрррый вечеррр. Пррривет. Здррравствуйте!

И его жена улыбнулась этой девочке, понимая, что, видно, совсем недавно та научилась говорить «р», и кивнула ей, оценив такие существенные достижения. И они услышали еще раз «пррривет!», уже обращенное прямо к ним.

И тут он увидел ее ресницы. Которые загибались вверх, ясное дело, без каких-то косметических приемов. Просто необыкновенные кукольные ресницы, которые никто не принял бы за «настоящие», если бы речь не шла о маленькой девочке.

И у него внутри тут же что-то шевельнулось так остро, что он остановился.

Девочка кокетливо помахала им рукой. Судя по всему, это была очень бойкая и уверенная в себе особа, вполне осознающая свое очарование в таком юном возрасте.

Та, его первая любовь, была, наоборот, робкой, пугливой, сомневающейся в своей красоте, «как ребенок», одним словом. Но ресницы были теми же. Кукольными. Необыкновенными.

И это откликалось внутри. Хотя прошло больше двадцати лет.

Жареная картошка оказалась на редкость вкусной.

- И когда уже мы с тобой начнем вести здоровый образ жизни? - улыбнулась жена Наташка, подкладывая ему добавку, - Ты заметил, что уже неделю в прихожей висит мой спортивный костюм? Каждый вечер собираюсь утром побегать по парку. Продумываю наряд. Готовлю кроссовки. А наутро это желание напрочь проходит. Почему так?

Сергей опять вздрогнул. «Почему так?» - это был вопрос той Оли, которая двадцать лет назад расстраивалась из-за какой-то ерунды, советовалась с ним по каким-то пустякам, плакала из-за сломанной ветки и полностью растворялась в своей любви к нему.

Хотя… Этот вопрос не принадлежал только ей. Обычной вопрос. Любой человек имеет право его задать. Если собеседник знает что такое «так». И все…

Когда он уходил от Оли, он не обещал, что вернется. Честно, не обещал. И она знала о том, что он уходит навсегда. И даже держала себя в руках. Без истерик, рыданий и слез. Все было решено, и они оба понимали, что отношениям пришел конец. Так почему же он уходил с чувством, что оставляет в беде и в одиночестве беспомощного котенка?

- Есть такие женщины, - говорил с умным видом друг Владик, считающий себя знатоком в таких делах, - Они вроде бы отпускают тебя, а на самом деле… Ты уходишь с чувством такой вины, что впору повеситься. Они уже поселились в тебе. И продолжают мучить, даже когда все закончено.

Сергей тогда слушал его вполуха. Пусть себе треплется, эксперт, можно подумать… Тем более, Оля при расставании сказала: «Только не вздумай винить себя ни в чем. Ты ни в чем не виноват. Я буду беречь тебя на расстоянии. Хорошо? Ты только присматривайся к тем знакам, которые я буду тебе подавать, ладно?

Он тогда почти отмахнулся. Какие знаки? Оля, я просто немножко устал и мне немножко все надоело. Немножко… И хочется мне немножко другого. И этого «другого» вокруг достаточно. И мне всего двадцать лет и я не хочу каждый день видеть слезы, потому что «тебе показалось». И не готов я «строить» то, что, по-хорошему, должно выстраиваться само собой. И если я считаю, что все должно быть легче, веселей, проще, то… так в моей жизни и должно быть. И будет. За что извиняться? За что просить прощения? За то, что я люблю по-другому? За то, что ты меня так сильно любишь? За то, что ты растворилась, а я – нет? В чем моя вина?

Естественно, он не говорил этого вслух. Звучало другое. Нам нужно пожить отдельно… Нам нужно пожить отдельно? Хорошо. Ты боишься, что я буду тебя ждать? Не бойся.

Все, что ни случается, все – к лучшему.

Или…

Все, что нЕ случается, все – к лучшему?

Вот и не случилось…

- Она не беременна? – спрашивал Владик, который страстно хотел разобраться в ситуации и помочь.

- Нет, - отвечал Сергей.

- Точно? – переспрашивал Владик.

- Точнее не бывает, - усмехался Сергей, делая вид, что вопрос не стоит выеденного яйца.

- Ну так и не мучайся. Все нормально! – успокаивал друг.

- Да кто тебе сказал, что я мучаюсь? – хорохорился Сергей и бодро подтверждал: - Все нормально!

Да все, в принципе, и было нормально. Общей компании у них с Олей не было, поэтому потом, после расставания, он очень редко узнавал что-то о ней. Всегда случайно. И всегда неточно. Кажется, бросила институт. Кажется, уехала к родителям. Если я ничего не путаю, вышла замуж там, в своем городе… Не уверен, что речь шла именно о ней. Кажется, работает в библиотеке… Не помню, кто-то из знакомых говорил…

- Так что, бежим завтра вместе? – улыбнулась Наташа, наливая чай, - Все – в лучших традициях нашей семьи: поесть жирного и острого и продолжать мечтать о здоровом образе жизни.

- Вот и не мечтай об этом, - усмехнулся Сергей, - Хочешь – делай, а если не делаешь, так не мучайся. Нужно жить налегке. И не отягощать себя лишними обязательствами, которые никому, кроме тебя самой, не нужны.

- Хорошо сказал! – улыбнулась Наташа, - Согласна на все сто! Какой же ты мудрый мужчина!

- Не издевайся, - огрызнулся он.

- Даже и не думала, - рассмеялась жена, - Детки не звонили сегодня?

- Нафиг мы им нужны? Не звонят, значит все в порядке.

- А поинтересоваться, все ли в порядке у нас, не нужно?

- Не нужно. Пусть отдыхают. И от нас в том числе. Слава Богу, уже совершеннолетние.

- Я утром разговаривала с Катей.

- Тем более.

- А Алеша звонил вчера.

- Ну вот видишь.

- Так не хочется, чтобы они от нас отдалялись.

- Пусть отдаляются. Это нормально. Хуже, когда взрослые люди держатся за родителей и не могут оторваться.

- С одной стороны правильно, - вздохнула Наташа, - А с другой… Все равно тянешься к ним. Недостаточно просто знать, что у них все нормально.

- Нужно привыкать…

Первый раз Оля приснилась ему несколько лет назад. Во сне она держала его за руку и взволнованно шептала: «Не отпускай ее, не отпускай…» Сергей проснулся с неприятным чувством, как будто сон мешал ему жить, принимать решения, портил настроение. Кого не отпускать? Куда? Оля, оставь меня, наконец, в покое. Кто такая «она» и почему я должен ее «не отпускать»?

К снам он относился скептически, не анализировал, не сопоставлял, не верил, что что-то может сбыться. Если бы не Оля во сне, он и внимания бы не обратил на это.

Но…

Потом Катька, которой на тот момент было шестнадцать лет, начала отпрашиваться с друзьями на пикник, точнее к кому-то на дачу. Путалась в показаниях, лепетала что-то насчет того, что компания знакомая, все свои, но чья дача и куда ехать точно сказать не могла. Закаленная в беседах со строгими родителями применяла все свои тактики и стратегии – то жалобно просила, то ссылалась на подружек, которых родители всегда отпускали, то осторожно требовала, напоминая, что она уже взрослая.

Наташа уже готова была сдаться и разрешить, и набрала в легкие побольше воздуха, чтобы прочитать лекцию о том, как нужно вести себя в знакомой или незнакомой компании, и в это время Сергей решительно сказал «нет, ты никуда не поедешь». Наташка удивленно вскинула на него глаза. Обычно именно она выступала в роли «гипер-опеки» и тревожной мамы, а Сергей, как правило, был «папулечкой, которого можно было уговорить».

Катька рыдала и хлопала дверью, Наташа шептала ему тихонько «может все-таки пусть едет?»,  Леша, который, естественно, встал на сторону сестры, вопрошал: «Назовите хоть один аргумент, почему она не может поехать».

- Нет, и точка, - отрезал Сергей и тут же из «папулечки» превратился во врага номер один. Надулись все: Катька, Леша и даже Наташка, которая была готова поступиться своими принципами и принять тот факт, что дочка уже выросла.

А он и сам не знал что с ним творится.

Он сидел на кухне и слушал Катькины рыдания и причитания. Та жаловалась громко, так, чтобы у «папулечки» заговорила совесть или жалость или сострадание.  Наташка металась между комнатой и кухней и делала круглые глаза, не решаясь «вслух» стать на сторону дочери.

- Ты чего? – шептала она Сергею на кухне, - Ну надо же когда-то начинать отпускать? Ты что, Сережа?

- Она останется дома. – Сергей сказал это так, чтобы жена осознала: вопрос закрыт и обсуждения закончены, - И пусть перестанет выть. Ишь, разошлась. Трагедия у нее…

- Ты что, Сережа? – продолжала лепетать Наташка.

Катя осталась дома.

«Что» они поняли через пару дней.

Хорошо поняли.

На даче в пьяной компании завязалась серьезная драка с ножевыми ранениями, приездом полиции, госпитализацией нескольких человек и порчей имущества хозяев дачи. Когда пьяных девочек развозили по домам, они сбивчиво рассказывали о том, что они уже взрослые. Разборки в колледже продолжались несколько месяцев. Кого-то отчислили, кого-то предупредили, кого-то поставили на учет в полиции. Родители радовались одному: все остались живы. Все понимали: могло быть еще хуже.

Наташка поставила свечку в церкви и объявила, что все решения теперь будет принимать только папа, и ее теперь можно даже и не спрашивать.

Катька несколько дней продолжала поджимать губы, но понимала, что злой «папулечка» своим запретом избавил ее от многих неприятностей.

«Не отпускай ее, не отпускай…»

«Я буду беречь тебя на расстоянии»

Несколько лет спустя Сергей в толпе увидел худенькую девичью спину в мятой футболке и небрежный хвостик из светлых волос. Оля?

Он ускорил шаг, потом почти побежал, не давая себе отчет в том, что Оля уже не может быть юной девушкой. Но… Он почти бежал за той, восемнадцатилетней Олей, которая осталась у него в памяти. Девушка обернулась. Конечно, это была не она.

- Извините, - пробормотал Сергей. Глупость какая: солидный мужчина в костюме прорывается сквозь толпу, чтобы догнать какую-то девчонку. И зачем-то добавил: - Вас ведь не Оля зовут?

- Нет, - улыбнулась девушка, - Не Оля.

- Извините еще раз. Обознался.

Сергей не знал куда деваться. Девушка смотрела на него удивленно и немного снисходительно. Наверное, пыталась понять, действительно ли обознался или хочет познакомиться.

- Извините.

- Ничего страшного. Бывает.

- Бывает, - подтвердил Сергей.

- Может, это какой-то знак? – улыбнулась девчонка и добавила кокетливо, - Может, это судьба? Меня Таня зовут. Это так, на всякий случай.

- Очень приятно, - Сергей взял себя в руки, - Извините еще раз. Это не судьба, конечно, но… знак.

Девчонка свернула к турникетам метро, а Сергей быстрым шагом пошел на остановку троллейбуса…

Знак? Что на этот раз, Оля?

На следующее утро они всей семьей собирались ехать за город. С бадминтоном, навесом, замаринованным мясом и в прекрасном настроении. Наташка что-то бормотала насчет здорового образа жизни, но кетчупы с майонезами тщательно складывала в продуктовую корзинку. Все топтались и весело мешали друг другу собираться.

- Леша, бери рюкзак и спускайся вниз, - сказал Сергей, протягивая сыну ключи от машины, - И жди внизу. Мы сейчас тоже идем.

Через пять минут Леша позвонил на мобильный телефон.

- Пап, спускайся один и ничего не тащи. Кажется, мы уже приехали.

- Что случилось? – Сергея всегда раздражала эта тупая манера: вместо того, чтобы четко сказать в чем дело, сын любил начинать издалека, да еще с прибаутками.

- Все колеса спущены. Стоим на дисках.

- Ясно.

Спустились без вещей.

- Ой, так позагорать хотела-а-а, - заныла Катька, увидев что произошло и уразумев, что поездка не состоится, - как обидно-о-о…

- Вот гады, - Леша сжимал кулаки, видно сдерживаясь, чтобы не сказать покрепче.

- Чтоб у них руки отсохли… У тех, кто это сделал, - причитала Наташка, заглядывая мужу в глаза и определяя кто кого на этот раз должен утешать: он ее или она его, - Это ж сколько времени теперь займет. А денег сколько… Нужно в полицию позвонить…

Соседка Ольга Николаевна, прекрасная дама восьмидесяти лет, с палочкой и в кружевной шляпке проходила мимо.

- Доброе утро, - Ольга Николаевна любила перекинуться словечком с соседями и поэтому редко ограничивалась одним приветствием, - Какая погода замечательная стоит! Просто красота! А вы на природу, небось, собрались?

- Доброе утро, Ольга Николаевна, - Наташка кивнула на спущенные колеса, - уже никуда не собрались. Чтоб у них руки поотсыхали…

Старушка послушала Наташкины проклятья и махнула морщинистой ручкой.

- Наташа, не говори так. Неизвестно от чего вас Бог уберег. Может быть Он… вот так… колесами, что называется, «взял»…

- А, может и правда? – Наташка повернула к Сергею свое страдающее лицо.

Старушка, сочувственно кивая, проследовала дальше по своему маршруту.

- Конечно, правда, - Сергей обнял жену, - По сравнению с тем, что бывает на дорогах… Какие-то четыре колеса…

- Значит Бог уберег нас от чего-то худшего?, - Наташка с надеждой посмотрела на него. Ну давай, утешь меня.

- Безусловно, - Сергей улыбнулся, - Дуйте домой, мясо - на сковородку. Ждите меня. А я тут буду разбираться…

«Я буду беречь тебя на расстоянии…»

Знак?

В постели Наташка обычно шептала «люби меня» и ему всегда хотелось ответить «а я что делаю?», но он не говорил этого вслух. Знал, что она не любит шуток в такие минуты. Знал, что одним словом, сказанным не вовремя, можно испортить все.

После секса она устраивалась у него на плече и начинала шептать какую-то ерунду. Под эту милую ерунду он засыпал, прижимая ее к себе. Иногда она долго приноравливалась, пристраивалась, притиралась к нему – чтобы рука не затекла, чтобы волосы были в порядке, чтобы одеяла хватало на двоих, - одним словом, чтобы уютненько спать в обнимку до утра.

- Не крутись, - строго говорил Сергей в таких случаях.

- Я так люблю, когда ты командуешь, - шептала Наташка и продолжала устраиваться поудобнее у него на плече. Потом затихала.

- Спи, - Сергей поцеловал ее в висок и почувствовал, что она уже спит.

У него перед глазами прошелестел сегодняшний день – все вперемешку, девочка с кукольными ресницами, ее «пррривет», жареная картошка, коллега, которая десять раз извинилась за то, чего не делала… Просто так, на всякий случай. Наташкин шепот «люби меня», острый салат, мысли о детях, которые уже стали взрослыми и почти перестали интересоваться жизнью родителей… И это нормально… Какие-то служебные заботы и новости по телевизору, пестрая лента в интернете, кружевная шляпка соседки Ольги Николаевны, худенькая спинка девушки Тани…

Хотя…

Шляпка и Таня принадлежала другим временам…

И библиотека… В которую он буквально заскочил, застигнутый резко обрушившимся на город дождем.

Было ли это наяву?

Пара капель сорвалась на землю, и пока все прохожие успели подумать о том, что вот-вот начнется дождь, он (дождь) уже шел. Да не просто шел, а буквально тек струями с неба. 

Сергей заскочил на первое попавшееся крыльцо под козырек, и это оказалась библиотека. Козырек над крыльцом был коротким и ненадежным, и он решил заглянуть внутрь. В конце концов, почему бы не зайти в библиотеку, если идет проливной дождь? Честно говоря, он даже не подозревал, что в центре города еще есть такие заведения – библиотеки. Да и не только в центре. Кто сейчас в них ходит? Может быть школьники? Хотя… Вряд ли… Пожилые люди?

Сергей уже собирался извиниться за свой мокрый вид и внезапное вторжение, когда увидел ее.

Перед ним сидела Оля.

- Что ты здесь делаешь?

- Работаю. Здесь у нас хранятся самые нужные воспоминания и мысли.

- Как? Я хожу по этой улице почти каждый день и не знал, что здесь есть библиотека и в ней работаешь ты.

- Ничего страшного. Зато я знала, что ты ходишь по этой улице.

- Вот так встреча! Я думал, что ты в другом городе! Почему я постоянно думаю о тебе? Какая ты красивая! Мне так много нужно тебе сказать! Мне так о многом нужно тебя спросить! Оля!

- Не шуми. Здесь нельзя шуметь и громко разговаривать.

- Почему все так получилось тогда, двадцать лет назад?

- Ты счастлив?

- Да.

- Значит, так должно было получиться.

- Ты знала?

- Я знала…

- А ты? Как ты? Где ты живешь? С кем?

- У меня все хорошо.

- Почему я постоянно помню тебя?

- Потому что ничего не проходит бесследно. Особенно любовь. Особенно такая сильная. След остается всегда. И это хорошо…

- А что же будет дальше?

- Я буду беречь тебя на расстоянии. Ты ни в чем не виноват… Дождь закончился…

Сергей подошел к окну, заставленному комнатными цветами, и выглянул на улицу. Дождь и правда закончился. Он обернулся.

За библиотечным столом сидела полная дама в очках и с шалью на плечах. Типичный работник библиотеки.

- Как вас зовут? – спросил Сергей.

- Марьяна Дмитриевна, - дама строго улыбнулась, - Вы будете заполнять формуляр или побежите дальше?

Сергей вздохнул.

- Пожалуй, побегу. Спасибо вам за приют.

- Не за что, - дама еще раз улыбнулась, - Все-таки есть от нас польза.

Перед выходом он еще раз обернулся.

- А у вас никогда не работала такая девушка, ммм… Оля? Вернее… Сейчас ей уже, пожалуй, слегка за сорок…

- Увы, молодой человек… Я здесь работаю уже тридцать лет… И ни одной Оли за тридцать лет здесь не было… На моей памяти…

- Спасибо…

Я буду беречь тебя на расстоянии…

Наташка мирно сопела на его плече.

…Уже давно он был женат на ней. И они любили друг друга, и она была ему очень дорога. И Катя с Лешей – их дети - были для него самыми любимыми и родными…

Но почему-то, время от времени, он вспоминал те смуглые вечера в квартире с ситцевыми занавесками, мягкий нос, который терся о его бороду, и длинные кукольные ресницы, которые загибались вверх без всяких ухищрений.

Подпишитесь на нашу рассылку!

Комментарии

Вы должны войти, чтобы оставить комментарий.

Похожие статьи
Автор